– Но почему только фото записок? Почему не включила диктофон? Не сфотографировала его голым в своей постели, когда спал?

Я вполне могла бы прожить остаток жизни без этой картинки в голове. Но с нашей работой и не такое приходится видеть.

– Боялась, что он ее застукает, – ответила я. – Что проверит телефон до того, как она загрузит все в комьютер и сотрет файлы.

– Да и обнаженка вовсе не такое уж веское доказательство. Если у Люси не припрятан туз в рукаве, будет хорошо хотя бы обвинительное заключение составить. Про обвинительный приговор молчу.

Стив сидел, зажав ладони между коленями, и смотрел, как дети в песочнице размазывают грязь у себя по волосам. Напряженная спина указывала, что вряд ли он сейчас на вершине блаженства.

– Ты не обязан этого делать.

Я должна была сказать. Прошлой ночью, подхваченная ураганом адреналина от озарения, я решила, что теперь-то мы вместе до самой финишной ленты. Наверняка и он так же думал. Но сегодня, пасмурным утром, в пасмурном настроении, под низким холодным небом, под накрапывающим дождем Стиву полагался шанс передумать.

Он повернул ко мне лицо. Не пытался притвориться, будто эта мысль никогда не приходила ему в голову. Что все просто.

– Ты тоже, – сказал он.

– Мне нечего терять. Тебе – есть. И это мое расследование.

При этих словах меня пронзила острая боль. Мое расследование, моя ответственность. Скоро все закончится.

– Ты можешь притвориться, что у тебя сдали нервы, что ты отравился. Иди домой и возвращайся, когда пыль немного осядет.

– Мы оба можем еще соскочить. Скажем Бреслину, что Рори видел Маккэнна на месте преступления. Мы понимаем, что Маккэнн ни в чем не замешан, но если продолжать разрабатывать Рори, Маккэнна затаскают по судам, адвокаты вцепятся в него, так что лучше слезть с Рори и отправить дело в Висяки. А Рори скажем, что его показания никуда нас не привели. Шеф, конечно, взбесится из-за того, что мы завалили дело, но Бреслин замолвит за нас словечко. Бац – и мы в дамках. Как будто ничего и не было.

Он смотрел на меня, и лицо его снова было неподвижным, как вчера вечером. Я не знала, хочет ли он, чтобы я согласилась: да, мол, давай спустим в унитаз все это ядовитое месиво. И он прав, нам это удастся, а со временем мы даже сумеем как-то примириться со своей совестью, ведь шанс на обвинительный приговор в этом деле не выше шанса выиграть в лотерею. А если и добьемся приговора, то разве правосудие поможет мертвой? Ашлин мы не воскресим. У нее даже родных, которым нужна справедливость, нет. И Маккэнн с Бреслином вовсе не превратятся в парочку серийных убийц, если мы их не остановим. Они останутся теми, кем и были, ну разве что Бреслин научится держать свой отросток в штанах. Ничего страшного, в общем и целом.

Вот только я никуда не сдвинулась с той точки, в которой находилась, когда думала, что Бреслин и Маккэнн – продажные. Если я промолчу, то они получат надо мной власть и превратят неведомо в кого. Они станут управлять каждым моим днем, хотят того или нет. Станут тенями за моей спиной.

Я обязана довести расследование до конца. Сделать из него отбивную. Всадить ему пулю прямо между глаз, освежевать, выпотрошить и повесить шкурку у себя на стене, а потом рассказывать о нем своим внукам, когда они будут спрашивать, чем занималась их бабушка миллион лет назад, когда работала Детективом.

Я не могла сказать Стиву, что ухожу, пока не могла.

– Нет. Раз уж начала, надо закончить.

Лицо его, внезапно обмякшее, могло означать все что угодно – от облегчения до разочарования, пока на нем не появилась слабая, но такая славная улыбка.

– Пожалуй, впрягусь с тобой. У меня ни разу в жизни не было отравления. А притворство всегда влечет лишь проблемы.

Почему-то это меня проняло. Не то чтобы я прослезилась или еще чего, но меня будто ударили под ребра. Странно, но до этой минуты я не осознавала, что увольнение означает и расставание со Стивом. Как-то незаметно я начала воспринимать этого маленького сукина сына как нечто само собой разумеющееся. Казалось, он всегда будет рядом – как младший брат. Не нужно было этого. Потому что правда в том, что Стив не всегда будет рядом со мной. Когда я уйду, какое-то время мы, конечно, станем поддерживать связь, встречаться в пабе, слишком громко смеяться шуткам друг друга, неуклюже сбиваться в разговоре, когда он упомянет нового напарника, а я постараюсь сменить тему. Но встречи в пабах будут происходить все реже, а потом у кого-то из нас случится роман и времени друг для друга у нас будет все меньше. Сообщения будут начинаться с привет, давно не виделись, и в какой-то момент мы поймем, что не виделись уже год. И это будет конец.

Нет, сентиментальность я позволить себе не могла.

– Ах ты ж мой маленький, – сказала я. – Уверена, что ты и школу никогда не прогуливал.

– Прогуливал. Чтобы навестить умирающую бабушку.

Приводя в порядок мысли, я наблюдала за детьми, теперь рвавшими цветы на клумбе и пихавшими их себе в рот, за велосипедистом, покончившим с кормежкой и теперь демонстрировавшим отменную растяжку, что позволяло нянькам по достоинству оценить его задницу.

– Ладно. Тогда решено. Я покажу Люси сказку Ашлин. А ты иди поиграй с Бреслином. Расскажи ему, что мы говорили с Рори, он все равно об этом узнает. Я расспрашивала Рори о его бывших, почему они говорили, что он слишком быстро продвигается в отношениях. И не подглядывал ли он за ними. Но Рори все отрицал. Бедняга в полном отчаянии. Притворись, что не убежден в виновности Рори, дай ему понять, что я все еще зла на тебя из-за этого, что ты зол на меня из-за того, что я отказываюсь обсудить твои сомнения. Бреслин наверняка захочет держать тебя поближе к себе и не станет так уж переживать, если я на часок исчезну с радаров.

Стив кивнул:

– Все логично. А если он спросит, куда ты пошла?…

– Ты не знаешь. Я объявила, что это тебя не касается.

Мы помолчали с минуту, потом он спросил:

– А когда мы нажмем на спусковой крючок?

– Сегодня. Выбора у нас нет. Бреслин вот-вот захочет арестовать Рори, чтобы начать готовить дело к передаче в прокуратуру. Если я не соглашусь, он задумается, отчего это, и они оба насторожатся.

– Кого выбираем? Бреслина или Маккэнна?

– Я за Маккэнна. Если только Люси не расскажет чего-то очень важного, что можно использовать против Бреслина. Он наблюдает за нами уже несколько дней, и он куда ловчее Маккэнна. А кроме того, если мы хоть заикнемся об этом Бреслину, он обрушит на нас вселенский праведный гнев, а за последние дни я его праведности уже изрядно наелась. Нам надо придумать, как стряхнуть с себя Бреслина, чтобы заняться Маккэнном.

– Хорошо, – Стив глубоко вздохнул, – значит, Маккэнн.

– Тебе лучше поторопиться, пока Бреслин не начал гадать, где тебя черти носят.